Аарон видел в мутной воде перед собой куски то гниющего шпангоута, то ржавеющего металла, которые, по его мнению, лежали в устье реки не меньше ста лет. Чтобы оставаться на одном месте, он боролся с течением, волнуясь все больше — раскапывал грязь, ил и песок, из-за которых даже его ярко горящий фонарь не мог обеспечить видимость дальше, чем на 30 см. Но неожиданно лопнула веревка, которая удерживала Аарона на месте, сильное течение начало сносить его в открытое море. Аарон в попытке ухватиться за что-нибудь вытянул руку — и почувствовал удар и жгучую боль в тут же онемевшей руке. Он ничего не видел, не мог шевельнуть рукой, выбраться на поверхность — и запаниковал. Аарону было чуть больше 20 лет, и у него было прекрасное здоровье — он любил спорт и еще в университете (Аарон учился на археолога), пройдя семестровую программу, получил сертификат Open Water Diver.
Он бросил учиться и начал путешествовать по миру в поисках исторических открытий, например, обломков кораблекрушений, и успел совершить уже несколько десятков погружений в условиях плохой видимости. Аарон работал в одном из азиатских дайв-центров, когда до него дошли слухи о местной легенде — затонувшем в устье ближайшей реки деревянном корабле (по разным сведениям, кораблю было от 100 до 1000 лет). Стало известно, что хотя время и воздействовало на корабль, по большей части он цел, к тому же местные жители говорили, что через каждые несколько лет, когда наступают сухие сезоны и вода во время отливов стоит низко, можно увидеть выступающие из песка и ила части корабля. В воде на месте крушения видимость была практически нулевой, зато до обломков можно было добраться даже на маленькой весельной лодке — они были на мелководье.
Сильнее всего остерегаться в этом месте следовало сильного течения (если не считать крокодилов). Аарон уговорил живших неподалеку двух иностранцев помочь ему с исследованием обломков, и они, взяв из дайв-центра небольшую лодку и наняв местного проводника, через пару дней нашли за несколько десятков метров от берега, на глубине примерно в 4 метра, место «древнего» кораблекрушения. Сделав на этом месте понятную только им отметку, искатели соорудили самодельный подъемный мешок и приступили к незаконным раскопкам в надежде на обнаружение одного из чудес современной археологии. Ни один из дайверов не только не имел опыта в области подводных раскопок либо работ по подъему со дна различных объектов, но даже не проходил соответствующего обучения, и они не понимали, какие опасности могут поджидать их. Они соорудили из подручных материалов якорь, чтобы бороться с течением, и привязали к нему шестиметровую веревку, держась за которую (либо привязав ее к своим компенсаторам плавучести), могли оставаться на месте, пока убирали покрывающий обломки корабля грунт.
Ккаждый раз, когда один участок был раскопан и нужно было спуститься ниже по течению, чтобы приняться за следующий, они делали веревку чуть длиннее. Время от времени самодельный якорь срывался с места, и дайверы понимали, что их сносит течением; они не имели представления, как влияют раскопки на корабль (подгнивший корпус сдвигается по мере того, как убирают ил вокруг него), и иногда, из-за плохой видимости, даже не знали, что работают в узких траншеях либо под опасно нависающими частями корабля. В тот день якорь Аарона снова сорвался, дайвера понесло течением вдоль места раскопок, и хотя он освободился от подъемного мешка, его рука оказалась зажатой двумя выступающими досками на месте крушения, когда он пытался за что-нибудь ухватиться. Острый обломок дерева (в диаметре примерно в 5 см) проткнул насквозь его руку в мокром костюме, причинив почти парализующую боль.
Аарон, собрав все силы, пытался замедлить дыхание, перестать паниковать, но он, оказавшийся в ловушке, не мог никуда двинуться, а главное, всплыть; более того, он находился под водой, напряженно работая, уже более часа, и, скорее всего, израсходовал практически весь запас воздуха, но проверить это, дотянувшись до манометра, с раненой левой рукой не мог. У Аарона с его напарником, Роджером, не было оговоренных заранее сигналов связи с поверхностью. Роджер над водой быстро увидел плывущий по течению подъемный мешок, втащил его в лодку, но он видел и пузыри Аарона и думал, что с тем все в порядке. Аарон же больше 20 минут был зажат на одном месте, не в силах сдвинуться с него и даже посмотреть, насколько сильно кровотечение (он знал, что серьезно ранен в руку обломком шпангоута). Аарон мог только терпеть боль и надеяться, что Роджер догадается прийти ему на помощь.
Роджер заволновался, когда начало смеркаться — после захода солнца оставаться на месте раскопок не стоило. Он надел снаряжение, опустился в воду (приближался прилив, и течение немного ослабло), подплыл к цепочке пузырей от Аарона и начал погружаться вдоль нее. Вскоре он увидел Аарона — в сознании и откликающегося — но не мог заставить его отплыть в сторону или подняться наверх, и прошло минут пять, прежде чем до Роджера дошла суть ситуации. Роджер нашел манометр Аарона — в единственном баллоне осталось всего 20 бар — и испугался, но, осторожно ощупав раненую руку напарника, без предупреждения схватил его за плечо и выдернул руку из ловушки. У Аарона сразу же началось сильное кровотечение, и он почти потерял сознание, но Роджер поднял его на поверхность и втащил в лодку, а там разрезал ножом мокрый гидрокостюм Аарона, сделал из него тугую повязку, перевязал рану и быстро поплыл к ближайшему пляжу, где были люди.
С пляжа Аарона увезли в местный медицинский центр, где рана была продезинфицирована и ему, сделав переливание крови, наложили немало швов. Аарон остался жив, но глубокие шрамы остались ему на память об этом случае. Аарон легко отделался. «Древний корабль» оказался фанерным рыболовным судном, которое в первой половине ХХ века бросили, сняв двигатель и все полезное оборудование — а если бы находка дайверов имела историческую ценность, они отвечали бы по закону, как только о происшествии узнали бы власти. Совершение такого рода погружений требует спецподготовки и четкого знания процедур коммерческого дайвинга (а также умения анализировать и стабилизировать откапываемый объект — утонувший корабль вполне мог перевернуться и раздавить Аарона, либо зажать его на дне).
Специального оборудования (большего количества воздуха, лучше — подаваемого с поверхности, резервного газа для экстренных случаев, а также надежной команды и связи с ней — ничего этого у Аарона и Роджера не было) требуют сами раскопки и подъем объектов на поверхность. Даже сторонники соло-дайвинга не одобрили бы действий Аарона из-за отсутствия подготовки и недостатка оборудования для безопасного одиночного погружения.
Итоги:
— если предстоит погружение при ограниченной видимости, нужны специальные обучение и подготовка;
— тем более нужна подготовка и специальное оборудование, если планируются такие серьезные и требующие опыта мероприятия, как подводные раскопки и подъем затонувших объектов…
-или погружение в одиночку (о коммерческом соло-дайвинге не может быть и речи: обязательно должны быть обеспечивающая команда на поверхности и вместо напарника — страхующий дайвер);
— подобные виды подводных работ требуют между дайвером и теми, кто на поверхности, хорошо опробованной и эффективной системы связи, лучше всего электронного голосового коммуникатора.
